1. Понятие трансграничной несостоятельности

Неспособность лица погасить свои долговые обязательства, под­твержденная, в частности, судом, именуется в частно-правовых отношениях несостоятельностью. В ряде случаев имеет место сме­шение несостоятельности и банкротства. Между тем банкротство есть, что немаловажно, одно из проявлений и юридических послед­ствий несостоятельности. П.У. Редмонд и Р.Дж. Лоусон в разделе «Банкротство» многократно издававшегося труда, посвященного торговому праву, подчеркивают, что в случаях, когда лицо несос­тоятельно (т.е. не способно оплатить свои долги в должном объеме и в надлежащий срок), то либо оно само либо его кредиторы могут ходатайствовать перед судом об установлении управления над его имуществом и распределении последнего среди кредиторов. Подоб­ная процедура именуется банкротством и регулируется законодатель­ством о несостоятельности. В свое время банкротство рассматрива­лось как уголовно наказуемое деяние, представляющее собой угрозу для общества. С развитием производственных и торгово-экономичес­ких капиталистических отношений акцент с уголовно-правовых сто­рон этого явления был перемещен обществом в пользу задач локали­зации и минимизации вреда для участников и стабильности рынка, а также неблагоприятных последствий несостоятельности для самого должника. В обычных условиях «несостоятельность влечет за собой открытие конкурсного процесса, т.е. особого тщательно регламенти­рованного порядка распределения имуществ несостоятельного долж­ника между его кредиторами».

В реальной жизни с явлением трансграничной несостоятельно­сти может столкнуться на уровне бытовых ситуаций каждый.

В 1993 г. несколько граждан различных государств решили ку­пить у туроператоров «МП Трэвел Лайн Интернэшнл Гмбх» и «Фло­рида Трэвел Сэрвис» зарубежные пакетные туры, в стоимость кото­рых входило само путешествие и размещение в гостиницах. Однако в результате непредвиденных банкротств этих фирм одни из путе­шественников не смогли уехать из своих стран, а другие вынуждены были вернуться из отпуска за счет собственных средств. Из-за бан­кротства указанных юридических лиц никто из оплативших туры на момент окончания состоявшихся или запланированных поездок не смог вернуть деньги за услуги, которыми они не воспользовались. Если предположить, что данные лица заявляют свои требования на этапе рассмотрения в компетентном суде вопроса о несостоятельности упомянутых туристических фирм, можно констатировать их участие в трансграничных процедурах банкротства.

В последние десятилетия, как замечают исследователи этих про­блем, в правовом регулировании института несостоятельности в раз­витых странах Запада появился ряд новых черт, к которым отно­сится прежде всего «смягчение» санкций в законодательстве, по­зволяющих лицу, испытывающему финансовые трудности, избежать окончательного краха и заключить либо мировое соглашение, либо получить отсрочку платежей или, при наличии ряда условий, даже прощение долгов. Например, в силу ст. 7 Закона Новой Зеландии о несостоятельности 1967 г. должник по истечении трех лет с момен­та объявления его несостоятельным автоматически освобождается от ответственности за свои обязательства. Согласно же праву США, Англии, Японии должник может на любой стадии конкурсного про­цесса обратиться в суд с ходатайством об освобождении его от всех или части обременяющих обязательств. Суд вправе либо удовлетворить такую просьбу, либо отказать в целом или в части, а также определить условия, при которых может иметь место такое освобождение.

Концентрация и интернационализация производства, обраще­ния и размещения капиталов во всемирном масштабе породила такое явление, как трансграничная, или международная, несостоятель­ность. Проблема трансграничной несостоятельности до недавнего времени вообще не была предметом рассмотрения в науке между­народного частного права, особенно отечественной. Однако разви­тие хозяйственного взаимодействия субъектов гражданского обо­рота, теперь уже весьма стабильно вышедшего за рамки националь­ной экономики отдельных государств, в ходе которого происходит не только образование крупнейших промышленно-торговых гиган­тов, но порою и их финансовый крах, заставило правоведов — сначала западных, а затем и российских — обратить на нее внимание как на актуальное явление юридического порядка, характеризу­ющееся необычайно важными правовыми последствиями. События, связанные с разразившимся после 17 августа 1998 г. банковско-финансовым кризисом в Российской Федерации еще раз со всей очевидностью подтвердили данный взгляд.

Несмотря на то, что в науке и практике международного частного права развитых стран нет единства по поводу отнесения трансгранич­ной несостоятельности к МЧП как отрасли объективного права, в результате чего в Германии, Англии и Франции, например, считает­ся, что это сфера МЧП, в Нидерландах — нет (см. об этом в главе 4 «Общей части»), а в российских курсах международного частного права об этом вовсе не упоминается, — можно полагать, что в самом бли­жайшем будущем ей будет отведено надлежащее место и в пределах позитивного права МЧП, включая и российское, и в рамках науки, поскольку данный феномен объективно приобретает значение реаль­но существующей проблемы, а следовательно, требует теоретическо­го осмысления и формулирования решений, которые учитывали бы не только их эффект для национальной юрисдикции, но и междуна­родные последствия юридического характера.

Следует признать, что с учетом достаточно явно выраженной специфики отношений, возникающих в связи и в процессе транс­граничной несостоятельности, действительно весьма затруднительно определить ее место как в рамках существующей разбивки на от­расли права, так и конкретно в системе международного частного права: является ли данная сфера узкой частью какого-то опреде­ленного, уже существующего раздела, например института «лиц» в МЧП (прежде всего, юридических) и именно их правового стату­са, или обязательственных правоотношений, вещных прав (соб­ственности), наконец, «международного гражданскою процесса», или она образует самостоятельный, весьма специфический институт международного частного права, в котором соединяются и материально-правовые, и процессуальные элементы, объединенные самой сутью отношений — выходом их за рамки одной государствен­ной юрисдикции и вытекающей из этого юридической их связью с правопорядками различных государств?

Органичное переплетение указанных элементов — реальная черта рассматриваемых отношений, определяющая их специфику.